Тот, первый самовар, хоть и оказался не старинным, а вполне советским изделием,
был все же торжественно водружен на журнальный столик. Очень скоро, рядом с ним
появились: бронзовый колокольчик без язычка, ступка без пестика и два
простеньких подсвечника. Все это я гордо называла "коллекцией", не обращая
внимания на насмешки. Но вот, самовары упорно не попадались.
- Нисево нет, приходи потом, - говорил дядя Вася. (Он был татарином и говорил
с сильным акцентом). Приемщица другого пункта вторсырья - тетя Лиза - сразу стала
называть меня дочкой, и клятвенно пообещала, что, если появится самовар, она его
никому, кроме меня, не отдаст.
О тете Лизе надо рассказать отдельно. Внешне - пышнотелая Кустодиевская купчиха
из "Чаепития в Мытищах". Лет примерно пятидесяти, но ни одного седого волоска.
Работала она раньше вместе с мужем, но рано овдовела и нерастраченную жизненную
энергию активно изливала на всех окружающих. К ней в лавку нельзя было просто
заглянуть, спросить, нет ли самовара и побежать дальше. Она немедленно усаживала
меня рядом с собой, угощала чаем из термоса, а иногда и водкой и рассказывала
подробности своей вдовьей жизни. У нее в тот период была серьезная проблема:
мужик ей попался "хороший, видный из себя, но не орел". Тетя Лиза тяжело
вздыхала и повторяла: "Не орел!". "Орел" -
это была высшая оценка мужских достоинств, в которых она после смерти мужа ощущала острую нехватку.
Кроме этого, у тети Лизы был определенный вкус к красивым вещам. Понравившиеся
ей подсвечники, самовары, бронзовые фигурки она уносила домой. И, чтобы не потерять
такую внимательную слушательницу, как я, периодически обещала, что потом,
когда-нибудь, что-нибудь хорошее мне продаст. Но я и не собиралась "теряться".
Посещения тети Лизы были очень полезны. Во-первых, оказалось, что честь первооткрывателя
утильсырья принадлежит вовсе не мне, во-вторых - не мне первой пришла в голову
идея собирать старинные самовары. В лавку заходили какие-то странные личности
и, понизив голос, заговорщицки спрашивали: "Что нового?". Это были представители
многочисленной, как выяснилось, армии тульских коллекционеров. Впрочем, изредка
приезжали и московские. С некоторыми я познакомилась и поняла, что более скрытных
людей, чем собиратели не сыщешь. Мне не удавалось получить ответа ни на один вопрос,
касающийся самоваров. Да меня и не воспринимали всерьез. Дело это считалось
традиционно мужским, солидным, а тут какая-то хрупкая (да, да, так тогда и было), девчонка.
Они спрашивали, что я могу предложить на обмен, или продажу и, узнав, что ничего - сразу
теряли ко мне интерес. А моя коллекция, насчитывавшая уже один экземпляр, все не пополнялась.
И вот, однажды, дядя Вася, увидев меня, закричал:
- Есь, есь, заходи!
- Что есть? Самовар?!
- Рюмка. Хорошая.
"Ну до чего же бестолковый - подумала я - русским языком ему объяснила, что меня интересуют
самовары, а он мне какие-то рюмки предлагает! Темнота!"
Самовар "рюмкой" стал вторым в моей коллекции.